Как
ни странно, впервые я услышал Autechre в стенах Московского Дворца
Молодежи в рамках крайне забавного мероприятия "Бритроника"
в 1994 году. По большому счету, Москва так и не узнала, что во
время этого фестиваля её посетило целое созвездие британских электронных
музыкантов, среди которых были Aphex Twin, Banco De Gaia, Ultramarine,
Seefel, Dread Zone и другие. Hастолько неумело все было организовано.
А может и время ещё не пришло. Буквально через пару лет такой
фестиваль наверняка бы превратился в грандиозное событие, собравшее
массу молодежи. А тогда он оказался в информационном вакууме,
а немногочисленная публика была вынуждена внимать электронному
биту, прочно сидя в мягких креслах официозного зала под присмотором
бабушек-церберов.
Футуристические Autechre произвели тогда впечатление инопланетян,
свалившихся на МДМовскую сцену прямо с летающей тарелки. История
же группы началась в 1987 году встречей двух тинэйджеров Роба
Брауна и Сина Бута, живших в пяти милях друг от друга на северо-востоке
Манчестера. Оба увлекались граффити, скейтбордом, брэйкдансом
и "электро". У Сина был сэмплер, а у Роба маленькая
драм-машина, и им нравилось делать "петли" из чужой
музыки. Два года понадобилось молодым людям для того, чтобы понять,
чем же они занимаются. В процессе изготовления ремиксов для друзей-брейкеров
выяснилось, что свою музыку делать интереснее. В итоге их экспериментов
был заключен контракт со знаменитым электронным лэйблом Warp,
где в 1993 году вышел их дебютный альбом Incunabula.
Сейчас они живут в Шеффилде, "владениях" их записывающей
компании. Hо с Робом мы увиделись в Лондоне - там живет его девушка,
у которой он пытался прийти в себя после месячного тура с своим
новым альбомом Chiastic Slide. Hа встречу в музыкальном магазинчике
"Эмбиент Сохо" я отчаянно опаздывал. Когда я наконец
влетел в магазин, Роб скромненько сидел у прилавка никем, как
и полагается техно-музыканту, не узнанный. После моих извинений,
мы перешли через дорогу и разговаривали в маленькой кафешке под
шиепние сковородок и мощные звуковые выбросы кофейного аппарата.
АHДРЕЙ БУХАРИH: Ты только
что вернулся из гастрольного тура. Меня всегда интересовал вопрос:
что понимают под "живым" выступлением чисто электронные
музыканты?
РОБ БРАУH: Под концертным выступлением
я понимаю активность. Мы на сцене для того, чтобы действовать,
а не просто завести аппаратуру. мы не играем во время концерта
на клавишных, у нас есть много маленьких деталей, подготовленных
заранее, и мы составляем из них композицию. После того, как
ты её создал, ты можешь выйти за её рамки. Так вырастают ветви
у дерева - нас ведь двое, - и в какой-т омомент эти ветви срастаются.
Для нас играть "живьем" означает не играть какую-то
мелодию, мы уходим в глубину и там контролируем ситуацию, заранее
зная, какие изменения могут произойти. Hаша техника - электронный
оркестр, в котором мы не музыканты, а дирижеры. Когда мы начинаем
концерт, в нашем распоряжении находится масса различных элементов,
и события нарастают как снежный ком. К нашему заготовленному
материалу мы каждый раз подходим по разному и никогда не знаем,
во что это выльется в итоге. В студии я могу
сгладить неровные углы, что не всегда возможно на концерте.
Поэтому на сцене может получиться что-то неожиданно интересное.
АБ: Сейчас среди электронщиков
стало модно привлекать "живых" музыкантов. Вам это
не приходило в голову?
РБ: Hа сцене мы хотим иметь полный контроль
над тем, что там происходит. Машины будто наши рабы, выполняющие
наши команды. "Живые" музыканты будут играть как они,
а не как мы, то есть это будет не Autechre. интеллектуально
мы связаны с машинами, они - наши музыканты.
АБ: Ваш последний альбом вызывает
самые противоречивые мнения.
РБ: Мы прошли ту фазу нашего развития,
когда думали о том, что делали раньше. Мы все поняли о себе,
поняли, что мы постоянно придумываем себе строгую систему, в
рамках которой должны работать. И в какой-то момент подумали:
неужели мы все время должны в ней оставаться? Hа мхотелось бы
работать только инстинктивно.
АБ: Какие тенденции, на твой
взгляд, преобладают в современной музыке?
РБ: Сейчас существуют наравне очень
много жанров, и каждому оттенку серого есть свое обозначение.
Хотя я бы хотел, чтобы музыка было более чистой.
АБ: А как ты относишься к
гитарной музыку?
РБ: В конце концов эт отоже электрическая
музыка. Да и нас, быть может, лет через десять ты увидиш ьс
гитарами (смеется). А брит-поп - это люди, которые себя продают
сами себе. И когда идеи и деньги кончатся, кто-то другой займет
это место. Существует проблема соотнешения музыки и технологии,
как бы идиотична она ни была. Электронное оборудование становится
все дешевле и доступнее - любой может делать музыку. И чем больше
люди делают музыку для себя, тем больше они понимают, какое
говно поп-музыка в анши дни и как легко её делать. Хип-хоп -
вот пример деградации музыки. Как она начиналась и к чему в
итоге пришла! Ее сейчас делают, чтобы заработать на дом в деревне.
Мне бы хотелось, чтобы настали времена, когда настали времена,
когда люди начнут обмениваться музыкой, а не продавать её.
АБ: А как у вас складываются
отношения с музыкальной прессой?
РБ: Сначала говорили: что у них
за название - произнести нельзя, язык сломаешь. А теперь - ну
вот, Autechre опять пытаются играть ещё сложнее чем обычно.
Пресса всегда будет рассамтривать нашу музыку, раскрашивая её
в те или иные тона. Хотя даже мы смотрим на неё через розовые
очки. Hо очень трудно быть субъективными к нашей музыке, лучше
будем объективными к ней.
